Дело было в девяностых годах, в Магаданской области, в маленьком поселке, который готовился исчезнуть с лица земли. В самом натуральном смысле.

Поселок был признан не рентабельным, людей вывозили в районный центр, оборудование, представляющее ценность, снимали и передавали кому-куда.

Остались лишь раздолбаи, наплевавшие на цивилизацию, и умеющие выжить: охотники и оленеводы. Плюс несколько человек из администрации поселка, которым надо было сдать оставшиеся матценности и отчитаться по бумагам. Всего человек двадцать.

Дизельное топливо для электростанции уже не завозили, соответственно не было света, тепла и теплого сортира, так как канализация замерзла на раз-два.

Хорошо, местные умельцы соорудили буржуйки, которые и установили в обычных квартирах, труба в форточку. Вернее, жизнь теплилась лишь в одной комнате, которая была с печкой, остальные использовались как холодильник.

Не смотря на отсутствие телевизора и страшный дефицит водки, как средств массового развлечения, никто не скучал, потому что любое бытовое действие превращалось в увлекательнейшее приключение.

Набрать снега на готовку и питье. Если на улице меньше сорока - можно проколупать прорубь, но это идти надо полчаса до большой реки, потому что ближайшие промерзали до дна

Разобрать на дрова те из домов, из которых жителей уже вывезли.

Приготовить еду, помыть посуду, помыться - на это уходил короткий световой день.

Сношение с внешним миром осуществлялось с помощью вездехода один или пару раз в неделю.

Так вот. Сидела как-то вся эта компания и чувствовала экзистенциальную грусть после празднования нового года. Вместе с грустью пришло чувство оторванности от мира и острое желание быть к этому миру хоть как-то причастным.

Кто-то вспомнил, что на носу крещение. И тут на народ накатило. Все дружно решили вырубить крещенскую прорубь. И того. Креститься.

То, что ни единого представителя, ни единой конфессии, на ближайщие пятьсот километров (даже местный шаман укочевал непонятно с каким стадом в непонятно какую сторону) не было, совершенно никого не смущало.

Коля Бреус за день вырубил прорубь, а к вечеру народ начал священнодействовать. Связали крест из двух палок и тетка одна, будучи старшей по должности из всех тех, кто поперся к проруби, помакала свежесвязанным крестом в прорубь, прочитала что-то отдаленно похожее на молитву, которая подозрительно напоминала тост с рефреном: "чтобы у нас все было" и сказала, что мол, все, пожалуйте в купель.

На дворе был по-прежнему январь и все те же минус сорок с ветром. Пароксизм религиозности исчез так же внезапно, как и накатил.

Лезть никто в прорубь не решился, ограничились тем, что помахали на всех самодельным мокрым крестом и отправились обратно, отогреваться чаем, сокрушаясь по дороге, что не надо было спешить, а приурочить крещение к вездеходу с продуктами и водкой.

Вот тогда бы все прошло по правилам.